А.Н.Максимов, первым посвятивший этому обряду специальную работу((Максимов А.Н. Пахание реки // Труды этнографо-археологического музея 1-го МГУ. – М., 1927.)), писал, что он широко известен у армян и грузин, кроме того, имеются отдельные свидетельства его бытования у белорусов и лишь одна запись, подтверждающая его бытование у великороссов. Относительно малороссов автор, по его словам, не располагал ни одним указанием на то, что им был знаком обряд пахания реки. Сопоставление данного обряда (I) с широко известным у русских обрядом опахивания селений как средством борьбы против заразных болезней (II) привело автора к выводу, что оба эти обряда при всем своем внешнем сходстве... глубоко различны по своему внутреннему содержанию((Там же. – С. 19.)). Единичные сведения о бытовании у русских обряда опахивания селений против засухи (III) А.Максимов был склонен объяснять не заменой им обряда I, но расширением первоначальных целей обряда IIТам же. Это же мнение разделял Д.К. Зеленин. См.: Зеленин Д.К. Истолкование пережиточных религиозных обрядов // Сов. этнография. – 1934, №5. – C. 5.:
I – “пахание реки” против засухи;
II – опахивание селений против болезней;
III – опахивание селений против засухи.
Итак, имея в своем распоряжении описание различных окказиональных обрядов, совпадающих либо по целям (борьба с засухой – I, III), либо по способу совершения обрядовых действий (опахивание селений – II, III), А.Н.Максимов считал при этом обряды I и II “глубоко различными”. Тем не менее вывод автора представляется излишне категоричным, поскольку совокупность таких признаков, как условия совершения обрядов (стихийное бедствие), их цели (ликвидация его последствий), атрибуты (непременное использование плуга), а также состав участников (разновозрастные женские группы) позволяет говорить о наличии определенных типологических параллелей в этих обрядах (оставляя вопрос об их генетическом родстве пока открытым).
Добавить комментарий