Рис. 5. «Игрища». Миниатюра Радзивилловской летописи
Самым интересным является то, что такая пляска с распущенными рукавами много раз изображена на самих браслетах. Здесь мы видим и женщин с собранными рукавами (тогда мастер изображал браслеты, сдерживающие рукава у запястьев), и женщин, танцующих с распущенными рукавами, превращавшими плясунью как бы в крылатую вилу, птице-деву, размахивающую белыми крыльями.
Если бы на серебряных обручах не было никаких других языческих изображений, кроме плясуний, то и тогда было бы понятно, почему отсутствуют на них христианские святые: обручи предназначались не для хождения в церковь, а для совершенно противоположных целей. Недаром русские проповедники XI и XII вв. с горечью говорили, что их современники живут, «не слушая божественных словес, но аще плясци или гудци (скрипачи), или ин хто игрець позоветь на игрище или на какое зборище идольское — то вси тамо текуть радуяся»((Н. Гальковский. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. Зап. МАИ, XVIII, М., 1913, стр. 82. «Слово о твари».)). И не было другого более бичуемого христианскими проповедниками объекта, чем женщина, участвующая в плясках: «Плящущая бо жена и невеста сотонина нарицаеться и любовница диавола, супруга бесова...». Бесы соблазняют людей на различные грехи, «потычют плясанию, еже всех злее и горьше есть», так как именно пляска наиболее угодная дьяволу, который отвращает людей от бога и ведет их «во дно адово»((«Поучение Иоанна Златоуста о играх и плясании». Там же, стр. 188.)).
Добавить комментарий