Образ лешего в быличках Красноярского края

СТАРЧЕНКО Дарья Александровна - ведущий специалист учебно-методического центра дистанционного образования, аспирант каф. мировой литературы и методики преподавания Крас­ноярского государственного педагогического университета им. В. П. Астафьева.

E-mail: r10starchenkoda@kspu.ru

STARCHENKO Darya Alexandrovna - Postgraduate of the Department of the World Literature and Methods of its Teaching, Leading Specialist of the Training and Methodological Center of Distance Education of KSPU named after V. P Astafiev.

E-mail: r10starchenkoda@kspu.ru

 

 

Введение

Статья посвящена анализу образа духа леса в быличках Красноярского края. Источнико­ведческой базой исследования послужили материалы, записанные фольклорными экспеди­циями КГПУ им. В. П. Астафьева в различных районах Красноярского края в период с 1979 по 2002 гг. Мифологическая проза региона чрезвычайно богата, но если былички о домаш­них духах и людях со сверхъестественными способностями уже были предметом научного рассмотрения [1], то былички о персонажах «чужого» пространства изучены недостаточно и описаны только в энциклопедических статьях [2]. Целью нашей работы является описание образа лешего в произведениях жанра несказочной прозы Красноярья.

Изучением семантики образа лешего занимались Д. К. Зеленин, Э. В. Померанцева, В. П. Зиновьев, Н. А. Криничная, Е. Е. Левкиевская и др. Наиболее четкая и последова­тельная система идентификации и описания мифологического персонажа дается в работе Л. Н. Виноградовой и С. М. Толстой. Она включает в себя следующие признаки: номина­цию, генезис, портрет, локусы обитания, время появления, функции персонажа, по которым в статье будет рассматриваться образ лешего в быличках Красноярского края [3].

Основные признаки персонажа духа леса

1.      Номинация.

В России бытовали различные наименования лесного духа. О пятидесяти именованиях лешего и их особенностях говорит, основываясь на материалах европейской части страны, М. В. Власова [4], перечисление номинаций лешего дается в «Мифологиче­ском словаре» под редакцией Е. М. Мелетинского [5], в работах Е. Е. Левкиевской [6] и др. В Красноярье наименования лешего встречаются в 61 тексте, всего в крае зафиксировано пять обозначений духа.

Леший - традиционное именование, используемое во всех региональных традициях страны. Данная прямая номинация встречается в 48 % текстов Красноярского края (Бо­гучанский (6 упоминаний), Мотыгинский (13 упоминаний), Казачинский (4 упоминания), Тасеевский (3 раза), Бирилюсский (1 раз), Идринский (1 раз), Канский (2 раза), Минусинский (1 раз) районы).

Лешак - обозначение, вероятно, пришедшее в край с территории Русского Севера [7]. В Приенисейской Сибири употребляется только в северных районах (в Кежемском 8 текстов, в Богучанском 2 текста). Данное обозначение в крае встречается в 17 % текстов из указанных 61.

Черт - обозначение лешего как «черт» использовалось в европейской части страны [8]. В Красноярье подобное именование встречалось в Тюхтетском, Бирилюсском, Идринском, Мотыгинском районах, т. е. районах со смешанным населением (по классификации Н. А. Но­воселовой [9]). Всего лексема «черт» в отношении лешего употреблялась в 18 % текстов.

Местоименные заменители. Их использование при обозначении лешего отмечали Э. В. Померанцева, Н. А. Криничная и др. В Казачинском и Богучанском районах были записаны именования «он» (3 раза) и «кто-то» (6 раз). Местоименные заменители использо­вались в 15 % текстов.

Лес. Употребление данного наименования в центральной части страны отмечалось как в ранних работах (А. Н. Афанасьев), так и в современных исследованиях [6]. В Приенисейской Сибири эта номинация была единожды зафиксирована в тексте из Тасеевского района [9].

Отметим, что в крае отсутствуют номинации лисун (полисун), лесовик, лесной хозяин (приводятся в работе А. Н. Афанасьева [11]), лесной дедушка, лесной житель, лесной царь (перечисляются в работе Е. Е. Левкиевской [6]), вольный, праведный (зафиксированы в сборнике быличек Восточной Сибири под редакцией С. Н. Зиновьева [12]).

Как отмечает Н. А. Криничная, в различных именованиях лешего «акцентируется вни­мание на той или иной семантике его образа» [13, с. 274]. В зафиксированных на территории Красноярья названиях данного персонажа присутствует семантика представителя нечистой силы и лесного духа и отсутствует семантика хозяина зверей и лесов, покровителя охот­ничьего промысла. Таким образом, в крае всего зафиксировано четыре типа номинаций лешего, при этом количество инвариантов каждого типа номинации в крае ниже, чем в центральной части страны и в Восточной Сибири.

2.      Генезис.

1. Подробно вопрос о происхождении лешего рассмотрен в работе Э. В. По­меранцевой [14]. Автор выделяет две основные версии генезиса духа. Согласно первой, лешие — это проклятые люди или заложные покойники. По второй, более поздней по про­исхождению, лешие - низвергнутые с небес ангелы [14]. Правомерно отметить, что не во всех регионах записаны тексты о генезисе духа. К примеру, по материалам В. И. Зиновьева и О. А. Черепановой, в фольклорных традициях Восточной Сибири и Русского Севера не сохранились поверья о происхождении лешего. В подавляющем большинстве приенисейских быличек эти представления также не были зафиксированы. Только в трех текстах из северных районов Красноярья говорилось, что леший — это проклятый родными человек.

Таким образом, в материалах старожильческих районов Красноярья отразилась наибо­лее ранняя по времени появления версия о генезисе духа [14].

2. Локальные и темпоральные характеристики лешего. А. Н. Афанасьев отмечает, что лешие «живут в лесных трущобах и пустырях» [11, с. 112]. Е. Е. Левкиевская пишет, что «леший обитает во всем лесу, однако больше всего любит коряги, вывернутые с корнем деревья, лесные избушки, глухую чащу» [6, с. 324].

На территории края упоминалось о трех возможных местах обитания лешего.

Самая чаща леса - как и повсеместно в Красноярье - локация, которая является главным местом обитания духа. В крае она встречается в 87 % текстов из различных районов края.

Дерево. В качестве излюбленного места обитания лешего, по материалам из Карелии, Н. А. Криничная называла вековую ель [13]. В Красноярье на дерево как на место обитания лешего указывалось в одном тексте из Богучанского района. Порода дерева информантом не конкретизировалась.

Дом, похожий на жилье обычного человека. О том, что место жительства лесного хо­зяина похоже на человеческое жилище, в крае говорилось в семи текстах из Казачинского (2 текста), Кежемского (1 текст), Мотыгинского (3 текста), Тюхтетского (1 текст) районов.

В круг локаций, где происходит контакт с лешим или его влиянием, входят 5 мест.

Чаща леса - встречаемое в текстах всех регионов страны место встречи с духом. В Красноярье это наиболее часто упоминаемый локус. Он встречался в Казачинском (6 тек­стов), Кежемском (10 текстов), Мотыгинском (21 текст), Бирилюсском (4 текста), Тасеевском (5 текстов), Богучанском (8 текстов), Березовском (3 текста), Канском (1 текст) Саянском (2 текста) районах.

Лесная дорога. Рассказы о встречах с лешим на лесной дороге встречаются во многих региональных фольклорных культурах (к примеру, в Карелии, Архангельской области и Поморье [13]). В Приенисейской Сибири данная локация является второй по частоте встреч с лешим. Об этом рассказывалось в Казачинском (3 текста), Кежемском (5 текстов), Богу­чанском (4 текста), Мотыгинском (13 текстов), Тасеевском (4 текста), Березовском (2 текста) Идринском (5 текстов), Тюхтетском (2 текста) районах.

Лесная избушка. О том, что леший любит останавливаться в лесных избушках, охот­ничьих домиках и зимовьях, говорилось в материалах из Смоленской, Томской, Калуж­ской областей [1]. В Красноярском крае рассказы о подобных встречах бытовали лишь в Мотыгинском (2 текста) и Бирилюсском (3 текста) районах, т. е. районах со смешанным населением.

«Дурное» место. Встреча с ду хом леса происходит в «дурном» месте, где постоянно что-то случается, чудится [6]. О таких местах рассказывали информанты из Мотыгинского (2 текста), Кежемского (2 текста) и Тасеевского (1 текст) районов.

Поле около леса. В региональной фольклорной традиции человек сталкивается с влия­нием лешего, находясь на поле, примыкающем к лесу. Данная локация является специфиче­ской, характерной для микролокальной традиции д. Фаначет Тасеевского района.

Говоря о времени появления духа, Н. А. Криничная отмечает, что в контакт с лешим охотник вступает в сакральные периоды (Пасха, ночь на Ивана Купалу, Благовещение) [13], Е. Е. Левкиевская называет 23 апреля (День весеннего Юрия) датой активности лешего [6].

1. В народной культуре Приенисейской Сибири практически не сохранились представ­ления о связи активности лешего с сакральными датами и религиозными праздниками. Только в трех текстах говорится, что с лешим столкнулись в особую дату. В Мотыгинском районе рассказывали о контакте с лешим в день поминовения христианских святых Кирика и Улиты. В других районах (к примеру Идринском) не конкретизировалось, в какой из праздников произошло столкновение с духом, акцент делался на действиях людей, повлек­ших за собой появление духа.
2. Как и повсеместно, в региональной фольклорной традиции доминирует представле­ние о том, что леший наиболее активен в светлое время суток (78 % текстов). Только в 14 % краевых текстов речь идет о его появлении ночью. Реже всего лесного хозяина встречают утром (4 % текстов) и вечером (4 % текстов). Таким образом, в крае не отражена связь ак­тивности хозяина леса с переломными моментами суточного цикла (полдень и полночь), которую отмечала в своей работе Н. А. Криничная [13].
3. В отличие от представлений, бытующих в центральной части страны, что леший на зиму уходит под землю, в Красноярском крае не отмечено представлений о его зимней спячке [8]. В текстах из Богучанского (1 текст), Казачинского (3 текста), Мотыгинского (2 текста), Тасеевского (3 текста) районов активность духа отмечалась и в зимний период.

Таким образом, в крае определен следующий круг локаций, в которых происходит встре­ча с лешим: чаща леса (отмечалась в текстах всех фольклорных культур края), лесная дорога (упоминалась только старожилами), лесная избушка, «дурное» место (о нем рассказывали и старожилы, и новопоселенцы), поле около леса (упоминалось только новопоселенцами). Целесообразно указать, что в крае сохранились основные локации появления и обитания лешего, при этом практически утрачиваются представления о связи появления духа с са­кральными периодами.

4. Портрет. Описание внешности лешего давали многие исследователи, начиная с С. В. Максимова и до Е. Е. Левкиевской [6]. В данном разделе мы опираемся на труд Н. А. Криничной [13], в котором дана подробная классификация зафиксированных на евро­пейской территории страны обликов лешего. Автор выделяет фитоморфный, зооморфный, орнитоморфный, антропоморфный облики, а также кантоминантные (фитоантропоморф­ный, зооантропоморфный) типы обликов духа.

В Приенисейской Сибири портрет лешего дается в 60 текстах, в которых зафиксиро­ваны все пять вышеперечисленных типов внешности лешего, а также отмечены два типа, не названные Н. А. Криничной: невидимка и вихрь. Целесообразно отметить, что в одном населенном пункте края могут бытовать представления о нескольких совершенно разных обликах лешего. В быличках п. Таежный Кежемского района леший может быть вихрем, выглядеть как обычный незнакомец, принимать облик лошади. В д. Яркино Богучанского района леший - вихрь, невидимка, человек без бровей, в д. Галанино Казачинского района - вихрь и козленок, в с. Мотыгино леший описывается жителями как незнакомый мужик, овечка, вихрь, ребенок, мужик без бровей, невидимка [15-16]. Связано это с тем, что в данных населенных пунктах пересеклись поселенческие потоки из различных регионов страны, вследствие чего и бытовали разнохарактерные описания лешего. Также следует отметить, что в крае отсутствует контаминантный тип внешности духа.

Антропоморфный тип внешности в крае дается в 43 текстах и реализуется в нескольких вариантах. Леший описывается незнакомым человеком в 15 текстах из Мотыгинского, Тюхтетского, Казачинского, Кежемского, Бирилюсского, Богучанского районов. Леший бывает похож на знакомых мужиков - жителей этой же деревни или соседней (6 текстов: 4 из Мотыгинского района, по одному из Богучанского и Тасеевского районов). В Мотыгин- ском районе бытовали поверия, что леший способен являться в облике умершего человека (6 текстов). Данный инвариант антропоморфного облика достаточно специфичен и, кроме Красноярского края, встречается только в материалах Русского Севера [7]. Как правило, в облике недавно умершего человека обычно появляется другой мифологический персонаж - черт. В 5 текстах из Мотыгинского района леший описывается в виде всадников, которые приглашают людей прокатиться (подобные представления были распространены в Омской области [17]).

Но даже в человеческом облике у лешего во внешности могут проявляться черты, выда­ющие в нем нечистую силу. В Приенисейской Сибири, например, он не оставляет следов на глубоком снегу и у него отсутствуют брови (в этом представления населения Красноярья совпадают с представлениями в Томской и Воронежской областях). Также в крае в двух текстах отмечено, что у лешего глаза горят огнем [16]. Это является специфической чертой, отмеченной только в Красноярском крае. Полыхающие огнем глаза - деталь портрета, приписываемая черту, реже - более близкому к нему водяному. Появление данной детали в портрете лешего еще раз указывает на наложение на образ лесного хозяина представлений о черте.

Зооморфный тип в крае отмечен в 12 текстах. В региональной традиции леший наиболее часто (в 83 % текстов) появляется в облике домашних животных: козленка, ягненка или овечки, которых люди находят по дороге, садят на телегу и только потом понимают, что это не простое животное (Березовский, Мотыгинский, Казачинский районы). Региональная специфика данного типа внешности лешего проявляется в отсутствии животных черт у лешего-человека, доминировании представлений о том, что леший появляется в виде до­машних животных, а не диких зверей.

Фитоморфный облик в крае практически не актуализирован. Связь лешего с растениями отразилась лишь в появлении лешего на пне в двух текстах из Мотыгинского района, а также в том, что после «поездки» (в 6 текстах Казачинского района) с лешим-всадником вместо его «коня» оказывалась береза или сосна. Подобные рассказы также бытовали на территории Омской и Томской областей [8], в Иркутской области леший мог казаться коло­дой и чуркой [12].

Орнитоморфный облик в крае практически перешел в разряд факультативных - только в одном тексте Мотыгинского района он реализуется в звуковом портрете (леший ухает как глухарь). В других регионах страны этот тип внешности был представлен более экспли­цитно: к примеру, в Иркутской области характерно представление о лешем, принимающем облик совы [12].

Невидимый. Леший не проявляется визуально в 9 текстах, записанных на территории Казачинского, Тасеевского, Идринского, Мотыгинского, Бирилюсского и Богучанского районов. Такие представления соотносятся с севернорусской фольклорной традицией.

Вихрь. Леший предстает в качестве вихря в 7 текстах, бытующих в Богучанском, Кежем- ском, Мотыгинском, Казачинском, Тасеевском районах.

Таким образом, из выделяемых Н. А. Криничной типов внешности в крае актуализи­рованы только два - антропоморфный и зооморфный, остальные редуцированы. Также, по сравнению с европейской частью страны, в крае отмечаются облики, указывающие на тесную связь с фольклорной традицией Русского Севера.

3.      Функции.

В исследовательской литературе выделены наиболее распространенные сю­жеты о персонаже. Э. В. Померанцева перечисляет следующие: «леший - защитник леса», «леший помогает/мешает охотнику», «леший водит людей», «леший зовет к жене повиту­ху» [14, с. 65]. М. В. Власова дополняет этот список сюжетом «леший насылает непогоду», Н. А. Криничная включает в него сюжеты «леший помогает пастуху», «леший забирает отданных ему случайным проклятьем» [13, с. 65]. Е. Е. Левкиевская добавляет в данный ряд сюжет «леший помогает человеку» [6, с. 325].

В Приенисейской Сибири в 127 текстах зафиксирован двадцать один сюжет о лешем. Материалы региона позволяют выявить следующий уровень распространения сюжетов:

• три преобладающих сюжета о лешем (леший водит, леший карает, леший пугает);
• семь среднераспространенных сюжетов (леший угощает хлебом, который оказывается навозом/сором, леший уносит проклятых, приходит к тоскующим родственникам, не дает двигаться телеге, в виде всадника завозит на дерево/скалу, губит скот, выгоняет из лесной избушки);
• одиннадцать маргинальных сюжетов (леший поет, выдает себя смехом, покровитель­ствует охотнику, проклятый человек становится лешим, леший приходит в дом к человеку, приводит к жене повитуху, меняется трубкой с человеком, человек убивает лешего, леший просит перевезти через мост, леший повторяет действия человека, человек в гостях у леше­го).

Необходимо указать, что круг сюжетов, описывающих проявления активности лешего, сужен. Отсутствуют:

• сюжеты о лешем, покровительствующем зверям и лесу;
• сюжеты о лешем, помогающем людям (пастухам, охотникам);
• сюжет о лешем, становящемся кумом человеку;
• тексты об отсутствии контакта человека с лешим, наблюдении за лешим со стороны;
• сюжет о лешем, играющем в карты с человеком/другим лешим;

Также в сюжетном составе быличек о лешем присутствуют специфические сюжеты, характерные только для края:

• губит скот - об этом рассказывалось в Кежемском (4 текста) и Богучанском (2 текста) районах;
• просит перевезти через мост - в крае один раз встречается в тексте из Кежемского района;
• меняется трубкой с человеком - в крае один раз встречается в тексте из Кежемского района;
• приходит к тоскующим родственникам - в крае этот сюжет встречается только в Мотыгинском районе;
• чешет волосы - в Красноярском крае он записан четыре раза: по два раза в Богучанском и Кежемском районах;
• леший приходит в дом к человеку - этот сюжет встречается только в Казачинском районе.

Целесообразно отметить, что последние три сюжета присущи другим персонажам «чу­жого» пространства - черту и хозяевам воды. В данном случае происходит подмена образа одного мифологического персонажа образом другого.

Целесообразно указать, что в регионе наблюдается трансформация распространенных сюжетов и мотивов. В Красноярье она проявляется в трех вариантах:

• выпадение сюжетного элемента в сюжете «леший водит», в котором отсутствуют представления о «лешачей тропе» - любимой дороге лесного хозяина. Представления о ней отмечены только в одном тексте из Мотыгинского района;
• включение мотивации появления лешего в сюжет «в виде всадника, который завозит на дерево/скалу», в данном случае акцент смещается на причины появления лешего;
• включение в сюжет новых деталей и вариантов происходит в сюжетах «леший угощает человека хлебом, который потом оказывается навозом/сором» (изменяется список того, чем может угощать леший и перечень того, чем становится «хлеб» лешего после выхода из леса), «леший карает» (здесь добавляется пункт «за нарушение наложенного лешим запрета»), «не дает двигаться телеге» (происходит перенос акцента с лешего-невидимки, который не­заметно садится и останавливает телегу, на лешего в зооморфном облике, которого человек сам берет с собой).

Таким образом, в крае наблюдается сужение круга сюжетов о лешем, в том числе выпа­дение из числа функций лешего таких крупных блогов, как «леший - покровитель зверей и лесов», «леший помогает человеку». Одновременно отмечается наличие в сюжетном составе быличек о лешем специфических сюжетов, характерных только для края, а 15 % сюжетов о лешем в Красноярском крае является переносом функций и сюжетов с других мифологических персонажей: черта и хозяев воды.

Заключение

Подведем итоги нашего исследования. Нами были рассмотрены 5 основных составля­ющих образа мифологического персонажа: номинация, генезис, локально-темпоральные характеристики, портрет и функции.

Номинация. Мы выявили пять основных обозначений духа (леший, лешак, черт, он, лес). Наиболее продуктивной в крае является прямая номинация - она применена в 65 % текстов, в 18 % употребляется номинация, основанная на сближении с другим мифологическим персонажем (чертом), в 15 % употребляется иносказательная номинация, единожды была записана номинация «лес» (2 %).

Генезис. Анализ показал, что в отличие от подавляющего большинства регионов страны, в старожильческих районах Красноярья сохранились представления о происхождении ле­шего — это проклятый родными человек (по классификации Н. А. Криничной данная версия является наиболее ранней по происхождению).

Локальные и темпоральные характеристики. В крае определены 6 локаций встречи с лешим (чаща леса, лесная дорога, лесная избушка, «дурное» место, поле около леса), данный перечень совпадает с представлениями, бытующими в европейской части страны и Восточной Сибири. Наибольшие отличия от фольклорных традиций европейской части страны наблюдаются в темпоральных показателях активности духа. Так, в быличках края практически не сохранились представления о связи активности лешего с сакральными датами и религиозными праздниками. Одновременно в отличие от представлений, быту­ющих в центральной части страны, что леший на зиму уходит под землю, в регионе не зафиксирована информация о зимней спячке лешего - активность духа отмечалась и в зимний период.

Портрет. Материалы края показывают, что в региональной традиции, несмотря на близость с общерусской традицией, есть и специфика в описании внешности лешего. Она проявляется в сокращении числа актуализированных в крае типов внешности лешего: из выделяемых Н. А. Криничной четырех основных типов в крае активно используются только антропоморфный и зооморфный, а орнитоморфный и фитоморфный типы внеш­ности в крае практически не актуализированы. В крае отмечается четкое доминирование антропоморфного типа внешности лешего. Происходит сокращение числа примет, указыва­ющих на потустороннюю природу лешего-человека, отсутствует гибридность: смесь черт человека и элементов животного или растительного мира. В зооморфном типе внешности лешего происходит перемещение акцента с диких животных на домашних. По сравнению с европейской частью страны в крае отмечаются облики, указывающие на тесную связь с фольклорной традицией Русского Севера.

Функции. В исследуемом регионе зафиксировано четыре преобладающих сюжета о лешем, семь среднераспространенных сюжетов, четырнадцать факультативных сюжетов. Сюжетно-мотивный состав быличек о лешем в Красноярском крае во многом схож с об­щерусским, но при этом в нем присутствует и региональная специфика, появляется ряд текстов-эндемиков. Из 21 сюжета о лешем, зафиксированных в Приенисейской Сибири, 6 сюжетов являются характерными только для исследуемого региона. Кроме того, в 5 других сюжетах мы наблюдаем изменения и трансформацию (выпадение сюжетного элемента, включение в сюжет мотивации появления лешего, смещение акцентов, появление новых деталей в сюжете). Также в регионе отсутствуют сюжеты, наиболее четко характеризующие лешего как положительный образ: лесной хозяин не помогает пастухам и охотникам, не яв­ляется покровителем и защитником лесов. Подобное восприятие данного духа отличается от существующего в других регионах страны, например, от территорий Русского Севера, где сюжеты о пастухах и охотниках, заключающих сделку с лешим, относятся к наибо­лее продуктивным. Одновременно в Красноярском крае леший не представляется силой, исключительно враждебной человеку. Его действия не грозят человеку смертью, а являются лишь реакцией на действия людей (нарушение человеком правил поведения в лесу или наложенного самим лешим запрета). Такие различия в восприятии лесного хозяина говорят о наличии ряда специфических черт в сюжетно-мотивном составе быличек о лесном духе в Приенисейской Сибири.

Анализ мифологических рассказов показывает, что образ лешего в приенисейской фольклорной традиции в своей основе типологически сходен с образом лесного духа в быличках других регионов страны. При этом изучение текстов быличек позволяет прийти к выводу, что мифологическая проза Красноярского края имеет и собственную специфику. В частности, в ряде случае происходит подмена образа одного мифологического персонажа другим, и на образ лешего переносятся характерные элементы образов черта и хозяев воды, утрачиваются целые характерные для персонажа блоки сюжетов, что влияет на восприятие и коннотацию образа духа в целом. Все это позволяет говорить о творческом переосмысле­нии образа лешего и его специфике в Красноярском крае.

Л и т е р а т у р а

1. Мифологическая проза славянского населения Красноярского края: хрестоматия в 2 т. Том 1. Рассказы о домашних духах и людях со сверхъестественными способностями / Сост. Н. А. Новоселова, С. В. Калинина. - Красноярск, 2011.
2. Новоселова Н. А. Леший / Енисейский энциклопедический словарь / Гл. ред. Н. И. Дроздов.

• Красноярск, 1998. - 735 с.

3. Славянский и балканский фольклор: Верования. Текст. Ритуал. - М.: «Наука», 1994.
4. Власова М. Новая абевега русских суеверий. Иллюстрированный словарь. - СПб.: «Северо-За­пад», 1995. - 383 с.
5. Мифологический словарь / Гл. ред. Е. М. Мелетинский. - М.: Сов. Энциклопедия, 1990.
6. Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа. - М.: ООО Издательство Астрель, ООО Издательство АСТ, 2000. - 528 с.
7. Черепанова О. А. Мифологические рассказы и легенды Русского Севера. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996.
8. Айвазян А. Указатель сюжетов русских быличек и бывальщин о мифологических персонажах //

Э.В. Померанцева. Мифологические персонажи в русском фольклоре. - М., 1975, - С. 162-182.

9. Новоселова Н. А. Понятие «старожил» и дифференциация поселенческих потоков Приенисейского края по хронологическому признаку // Приенисейская Сибирь как лингворегион: материалы I Межвузовской научно-практической конференции с международным участием, посвященной памяти В. Н. Роговой - Красноярск, 2010. - С. 278-287.
10. ФА КГПУ К. 40, п. 4, л. 16 Тасеевский район.
11. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. - М.: Индрик, 1994.
12. Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири // Под ред. В. П. Зиновьев.

• Новосибирск: Наука, 1987.

13. Криничная Н. А. Русская народная мифологическая проза: Истоки и полисемантизм образов. Т. 1. Былички, бывальщины, легенды и поверья о духах-«хозяевах». - Петрозаводск: Карельский науч­ный центр РАН, 2000. - 303 с.
14. Померанцева Э. В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. - М., 1975.
15. ФА КГПУ К. 14, п. 23, л. 95 Богучанский район.
16. ФА КГПУ К. 33, п. 4, л. 24. Текст Б Казачинский район.
17. Гордеева Н. А. Указатель сюжетов быличек и бывальщин Омской области (1978/1984 гг.) // URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/gordeeva1.htm.
18. ФА КГПУ К. 11, п. 14, л. 1.

Образ лешего в быличках Красноярского края