Дед долго отказывался: жалко было ему дочку, да что ж с бабой поделаешь? Она его крепко в руках держала, и он ее, как ведьмы, боялся.
— Что ж, собирайся, дочка, да пойдем, — говорит дед. А баба уж так рада-радешенька, словно праздник ей настал. Так проворно по хате суетится и харчи готовит.
— Вот это тебе, дочка, я и мучицы завязала, в одном узелочке пшеничная — галушечки или что другое когда сваришь, а это пшенцо на кулешик, и сало.
Забрала старикова дочка харчи, заплакала, да и пошла с отцом. Шли-шли, до леса дошли. Видят — дорожка. Отец и говорит: